ТУРТАНОВ ИВАН БОРИСОВИЧ

Памятью нашей им долг возвращаем
Как бы это не звучало немного наивно - где бы ты не проживал, человека всегда тянет побывать там, где родился, провел детство, учился в школе. Так, еще в середине восьмидесятых, во время летного отпуска приехал я в родное село и сразу оказался в том мире, где все так знакомо и близко, каждая тропинка, петляющая вдоль белоствольных берез, каждая заводь реки, поросшая тальником, кажется даже небо и воздух здесь все близкое и родное. Но главное - это люди, непосредственные и искренние в общении, замечательные в своей душевной красоте.
Решив помочь родителям, занявшись знакомым делом – колкой дров, я заметил идущего по улице своей спокойной походкой Ивана, вернее сказать дядю Ваню, мы с его сыном Михаилом были приятели, сидели за одной партой в школе. Шагал он, как обычно, размерено, чуть в развалку, видимо ходил по делам в соседнее село.
Поздоровавшись, мы разговорились, Иван присел на чурку, закурил. Этот человек, как и многие из его поколения много испытал в жизни, как говорится, сполна хлебнул горя в военное лихолетье. Ведя обычный разговор, я без какого-либо умысла проявил долю лукавства, пытаясь свести к тому, чтобы мой собеседник рассказал о том, что рассказывал приглашенный к нам в школу. Тогда даже самые неспокойные из нас, старающиеся использовать любую возможность, чтобы немного пошкодить, слушали внимательно, сидели, полураскрыв рты. Видно было, что Ивану тяжело возвращаться к своим воспоминаниям, но он чувствовал, что должен рассказать молодому поколению о том, что испытал на войне.
Воспоминания Ивана, попавшего на фронт едва ему исполнилось восемнадцать, о передовой с ее окопной жизнью, с потерей товарищей, отходило как бы на второй план, после того, что испытал солдат, когда попал с остатками своего подразделения в фашистский плен. Тогда он испытал ад на земле, со сменой различных концлагерей, голодом, холодом, где день и ночь дымились трубы крематориев. Тяжелее всего было то унизительное положение, когда к человеку относятся хуже, чем к животному, где он ощущает себя ниже лающих на узников откормленных немецких овчарок.
В начале сорок пятого, когда шло наше наступление, по всем фронтам пленных перебросили в Норвегию, где на железнодорожных шахтах Ивану вместе с товарищами непосильным, опасным, рабским трудом пришлось добывать руду. «Каких я только людей там не видел, всяких национальностей и расс, также находившихся в немецком плену. Вот только говорят, есть такие маленькие, черные». Иван показал рукой на уровне груди – «Таких, правда не было, не видел» - говорил он, задумчиво глядя вдаль, видимо он имел ввиду, где-то услышанные рассказы о папуасах Новой Гвинеи.
Тем и отличается русский человек, наряду со свойственной ему стойкостью и выдержкой, он даже в самых ужасных условиях не теряет оптимизма и оценивает все с долей юмора.
Настал день, когда всех пленных согнали в шахтах и, оставив там, сняли охрану. Сколько времени они находились там, определить было трудно. Оставшиеся без пищи и воды, они обречены были на гибель. Товарищ Ивана, собрав остатки сил, решил выбраться наверх, узнать, что там происходит. Оставшись один в темноте каменной шахты, Иван уже начал терять всякую надежду, сколько прошло времени и вернется ли товарищ. Иван не знал, когда он мысленно прощался с жизнью, почувствовал, что его кто-то пытается приподнять за плечи. Как сквозь туман он увидел товарища, которого было не узнать, вместо лагерной робы, на нем был приличный гражданский костюм. Он дал что-то Ивану в руки и тот почувствовал запах хлеба. Приятель, видя опасность от количества еды для истощенного организма, вынужден был забрать из рук Ивана недоеденный хлеб.
Оказалось, война подходила к концу, был открыт второй фронт союзников и на брошенный в спешке отступления немецкий остров высадились американские войска. Следует им, в данном случае, отдать должное, они позаботились о советских и пленных других стран – накормили, одели, подлечили. Иван, весивший до войны семьдесят пять килограмм, находясь в плену, стал весить всего сорок пять, скелет, обтянутый кожей. Вскоре он пошел на поправку.
Как-то утром всех бывших пленных построили в шеренги, и перед ними стал говорить человек в штатском на чисто русском языке. Его речь сводилась к тому, чтобы предложить желающим выехать в Америку и стать ее гражданином. Речь его была лаконична, он убеждающим голосом опытного диктатора говорил, что на Родине их никто не ждет, они причислены к изменникам, независимо от содеянного, в лучшем случае получат двадцать пять лет лагерей. Такая хорошо отработанная пропаганда в отношении людей, испытавших нечеловеческие трудности, могла легко достичь своей цели.
«Кто желает выехать в штаты, два шага вперед» - прозвучал громко в заключении голос вербовщика. Наступила минута молчания, видимо перед взором людей возникла некая черта, переступив которую они навсегда простятся с Родиной и со своими близкими. Шеренга зашевелилась, несколько человек вышли вперед. Стоявший рядом с Иваном приятель шепнул ему – «пойдем». На какое то мгновение у Ивана возникла мысль, что может быть стоит выйти из строя, что его ожидает на Родине? А он и так нахлебался горя досыта, может быть там, в далекой Америке его ждет счастливая, обеспеченная жизнь. Но лишь он представил, что никогда не увидит сибирских полей, белоствольных березовых околков. Не предстанет его взору часто снившееся, стоящее на пригорке его родное село Лушники, где он родился и где ждут его мать и родня. Он остался на месте, провожая взглядом выходящего из шеренги приятеля. Впереди у Ивана была большая жизнь, семья, работа и почетное звание ветерана Великой Отечественной войны, отмеченное наградами.
Закончив разговор, Иван поднялся со своего места и своей степенной походкой пошел по улице родного села, которое он никогда бы не променял на заморскую «сказочную» чужбину.
Остается все меньше ветеранов той Великой и страшной войны, выполнивших свой долг и сохранивших для потомков их будущее. Восстановивших производство и разрушенные войной города.
Выполним же и мы наш долг и увековечим их память, чтобы их подвиг не был забыт и не ушел в забвение.

Николай Гришин, Сузун, 21.05.2015